Всё, что слышит Предместье, слышит и он.

Шелестит трава у пригорья: близко северный гость, у самых ворот проходит. Бьётся капля росы о лежалую шерсть: ищет чего-то, бодрым шагом ступает, уверенным. Хохочет над ухом поздний ветерок: шёл-шёл да заплутал в дороге, горемычный.

Жмётся Зверь ближе к земле; там, в низине, тепло и знакомо, не приметит никто, не достанет. А то повадились к нему в последние деньки — всё с жалобами, с криками гневными, с мольбами и безутешным плачем. Плач — хуже всего.

Не мнит Зверь себя ни правителем, ни гласом народным — всё больше защитником и добрым приятелем, а потому и помочь обязан. Волнуются они — острозубые, быстролапые, легкокрылые, — за жизни свои боятся и помирать не хотят. Даже самым глупым из них ни младше, ни старше становиться неохота, а зря. Зверь бы скинул себе дюжину-другую, вот только его проклятие не коснулось. Так же, как не коснулось родной низины, мягкой травы и вечернего ветерка. А впрочем, и им изменения в Предместье не в радость: не любит мать сыра земля, когда кто законы нарушает. Не те, столичные да благообразные, в пергаментных списках полежавшие, а местные — законы смены дня и ночи, законы вольной поступи и правых дорог.

Этот-то, северный, о них, верно, и не думал никогда. Вон как идёт, шалопай; едва не вразвалочку.

Щурит Зверь подслеповатые глаза и наблюдает внимательно. Рати столичной в Предместье не рады, но сегодня особенный день. Нашептала ему земля: то возможность. Возможностью не пользоваться — беду на себя накликать. Зверю-то, конечно, известно, что таится в домишке на взгорье, но никому он правды не говорит; боится не за себя — за ближнего. А северный молодец скоро сам всё разузнает.

Науськал его Картаремов преемничек, что ли? Тот-то, хват столичный, грозен был, да только всё равно сложил буйну голову. Известная штука: чем больше грозишь, тем хуже кончишь. Видно, выучил эту правду Тень, не слышно о нём в Предместье, тихо и покойно без стражей. Добрая жизнь.

Так значит, по своим делам повадился лохматый удалец к ним в Предместье захаживать. Запах Зверь чует знакомый. Ступают чужие ноги по тропкам так, будто не в первый раз на чужую сторону повадились. Смел, обормот, смел и безрассуден — не богатый ли подарок для старых друзей, не приятный ли?

Земля эта своих детей любит — и потому вырастает Зверь как будто из-под неё, скалится за чужим ухом довольно и голову косматую набок склоняет. Пахнет стражничек недурно: дальними дорогами, живой кровью и крепкими кулаками. Однако скверно это — живьём гостей жрать. Пригодятся ведь, болезные.

Медлит он, обходит северного гостя осторожно, трогает траву когтистой лапой и спрашивает — негромко, будто листья под ногами шуршат:

— Куда путь держишь, добрый молодец? Заплутал, никак?

Путает догорающее солнце свои лучи в жёсткой шерсти и окончательно скрывается за горизонтом. Темно в Предместье, не видно ни зги.

— Сослужишь мне службу, а я тебе взамен на место укажу. Мы в Предместье клятвами попусту не разбрасываемся, всё у нас по чести: зуб за зуб, глаз за глаз, а услуга — за услугу. Удружишь?

Отказов Зверь не принимает, но стражничку о том знать не надо. Пускай мнит себя главным, а решение своё — судьбоносным; все столичные держат себя высоко, таковы северные привычки. Мнёт он лапами землю, ухом дёргает, будто услышал чего, и мордой узкой чужое плечо поддевает.

— За мной ступай, гостёк. Не тронут тебя, не подступятся.
[AVA]https://i.imgur.com/gkPFq6C.png[/AVA] [NIC]Зверь[/NIC] [STA]земля говорит[/STA] [SGN] [/SGN]

Молчит Зверь, но головой кивает степенно и зубы скалит в насмешке — угадал, мол, приятель. Не ошибся.

— Знаю, как не знать, — отвечает. — Я в этой земле всякого знаю, даже того, кто недавно прибыл.

Забавный, хоть и из рати этой столичной. Смотрит Зверь в упор, взгляда не отводит: а ведь славный вышел бы монстр из этого стражничка. Вон какие зубы. Будто из той, древней земли вышел — крепкий, не сломается. Славный выбор. Может, и удастся ему сухим выйти из воды; хоть вода та — ледяная да недобрая, любого сморит.

— Ты не волнуйся, не тормошись. Поможешь мне — помогу тебе, так у нашего брата и водится. Всё по порядку. Ступай.

На хлопок по боку Зверь оглядывается с усмешкой — значит, из отчаянных храбрецов его новый гость. А как же. Иные в Предместье и не думают забредать. Давненько никто себе не позволял трепать глашатая хвостатых и зубастых — что вдоль шерсти, что против неё. Только одна девчушка разрешением таким пользовалась — старая, древняя даже, ласковая, — да только запропастилась куда-то. Авось заглянет как-нибудь, коль из комедиантов будет ход.

До взгорья близко, но Зверь всё норовит ускорить неторопливую рысь. Побыстрее бы разобраться со старыми приятелями, побыстрее бы с долгами расплатиться, побыстрее бы избавить своих четверолапых от горестей и бед — и всё ценой одной жаленькой жизни. Не врёт он: коли выйдет оттуда живым стражничек, Зверь его тотчас отблагодарит. Чин по чину. А коли не выйдет, ему же и проще: принята, значит, жертва. Выплачен, значит, долг.

Домишко всё так же стоит — крепко, уверенно, неотвратимо. Нависает над взгорьем, ставнями хлопает под ледяным ветерком да ждёт чего-то. Ждёт не дождётся.

Зверь подходит ближе. Царапает крепкое дерево грязный бок, занозами в спину впивается, всё больнее сделать норовит. Оттого-то и нельзя ему внтурь — не примут старые друзья жертву. Только новую беду на Предместье накличет.

А всё ж находит Зверь в себе силы пастью вцепиться в оцарапанную ручку и на себя потянуть, открывая покосившуюся дверцу. Тихо внутри, будто и нет никого. Обманчивые ощущения.

Делает стражничек шаг — Зверь отвечает двумя. Пятится слегка, вперёд пропуская, и вбок ступает. А потом рывком, мордой крепкой толкает удальца лохматого в спину и дверь за ним запирает накрепко.

— Хочешь жить — держись поближе к тени.

И хриплый рык за спиной, отдающий не то притаившимся страхом, не то сожалением.
[AVA]https://i.imgur.com/gkPFq6C.png[/AVA] [NIC]Зверь[/NIC] [STA]земля говорит[/STA] [SGN] [/SGN]

Они следили. Ещё с тех пор, как Зверевы лапы ступили на взгорье и поплелись выше, взрывая когтями родную землю. Они следили без устали, выжидали, потому что знали: пришло время расплатиться за старые ошибки, пришло время заменить одну жертву другой; старый шериф всегда делал так, как было лучше для Предместья.

Жертва им нравилась. Подходящая. Вон как переливается: золочёно-жёлтым поверх кровяно-красного, фейерверками сверкают цвета, де́ла хотят, не любят сидеть на месте. То, что нужно.

«Рассказать».
«Объяснить».
«Изменить».

Они кружат у самого уха, шепчут в висок, но нет ответа: жертва не слышит, верному слуху не научена. Духи слагают просьбы в слова, но те не проходят сквозь плотную завесу, застревают на полпути, между этим миром и тем, иным, по глупости называющимся «реальным».

Они смотрят в упор, слизывают золотящийся жёлтый со следов, остающихся под чужими сапогами, и легко танцуют свой странный, тяжёлый танец. Их движения медленно погружают всё во мглу: покосившиеся стены дома, дверь, за которой остался благоразумный шериф, и, разумеется, жертву.

«Назад».
«Дальше».
«Раньше».

* * *

Февраль, год Догоревшего Полудня (40 лет назад).

Подкреплению не суждено было успеть вовремя, Нокс знал это наверняка — и потому вырвался в первые ряды почти сразу. Лагерь на взгорье стремительно оставался позади; прямо сейчас там засели только немногочисленные раненые и пара оставшихся отрядов. Мощное двухэтажное сооружение, укреплённое несколькими слоями защитных барьеров: даже если монстры решат разворовать вражескую базу, то обязательно столкнутся с определёнными трудностями. А за это время отряд Пратта уже успеет вернуться на место.

— Держать строй! — Ну конечно. Капитан может засунуть свои приказы себе же в задницу. Там не осталось живых — только несколько едва-едва дышащих, — значит, и бояться нечего. Нокс не видел ничего за плотным слоем дыма, но почему-то знал наверняка. Интуиция, должно быть. — Я сказал, держать строй! Нокс!

Да провались оно всё.

Остановиться, прокашляться, по привычке поправить очки — спасибо дорогущим зачарованиям за то, что теперь они и правда не спадали на бегу. Зарксис по правую руку; прикоснуться ладонью чуть повыше сердца — мертва. Лоуренс по левую — аналогично. Без вариантов.

Выругавшись сквозь зубы, Нокс обернулся, пересчитывая взглядом и подкрепление тоже — мало ли, кого успели зацепить по дороге. Треклятый Пратт с этой своей недовольной мордой, братья Коупленды, Алая Лесли, ещё несколько знакомых лиц... Одиннадцать? На одного больше, чем нужно. Взгляд зацепился за лохматую физиономию за широкой спиной одного из Коуплендов; неужели новичок? К ним уже трое суток никого не присылали.

— Все? — резкий тон Пратта всегда выводил его из себя, но на этот раз желание двинуть капитану отряда по морде переходило все допустимые границы. Это же чёртовы люди, Пратт; твои чёртовы люди. «И что, все успели сдохнуть по вине нашей медлительности, или кому-нибудь повезло?» Тьфу. Можешь проявить к ним хоть немного уважения, сраный ты кусок рысьего помёта?

— Нет, кэп. Не все. Дайте мне минуту.

Он точно знал: где-то здесь ещё оставались раненые. На последнем издыхании, но всё же живые; а живых всегда можно было привести в норму. Это Нокс умел.

И точно: хриплый выдох поодаль заставил инстинктивно рвануться в сторону и коснуться ладонью узкой спины. Монстр. Один из этих Зверевых вояк. Несколько колющих ударов, чистая работа: рук не хватит, чтобы снять боль отовсюду разом, но это ничего. Дотащить до лагеря — и порядок; а пока что просто не отпускать. Вот так. Дыши, дружище, всё под контролем.

— Мы уходим! — в голосе Пратта отчётливо начало проступать раздражение, и хорошим знаком это точно нельзя было назвать.

Нокс мысленно чертыхнулся, прикрывая монстра собственным плащом так, чтобы в бедолаге не заподозрили одного из противников. Вряд ли сейчас, в спешке, Пратт обратит на это внимание, а после... А после будет после. Он разберётся.

Не без труда взвалив монстра на плечо (вроде мелкий, а тяжёлый, зараза!), Нокс поспешил за остальными. И ведь никого так просто не попросишь подсобить: Коупленды сразу доложат обо всём Пратту, Алая с ним и говорить не желает после того случая в Алойдав, а остальных он попросту плохо знал. Ну, может, вот хоть этот лохматый?

— Поможешь мне, приятель? — окликнул его Нокс, неловко улыбаясь. — Ты же из новеньких, да? Только сегодня прислали? — Боги, насколько же тяжёлым был этот монстрище... — Командир Морт ничего не просил передать? Я Тео Нокс из врачей, кстати; слышал, может. — И, уже поравнявшись, куда тише: — Ничего не говори, просто помоги мне. И не докладывай капитану. Пожалуйста.
[AVA]https://i.imgur.com/nKNmABb.png[/AVA] [NIC]Теодор Нокс[/NIC] [STA]слабоумие и медицинская степень[/STA]

Вау. А этот малый оказался довольно... проворным. Нокс не без удивления проследил за тем, как спокойно он взвалил на плечи монстра и только потом осознал: руки! Чёрт возьми, ему сейчас совершенно нельзя отрывать ладони от свежих ран. Проклятое обезболивающее работало только при постоянном контакте с пациентом, никак иначе. Вслепую нашарив тяжёлые лапы под плащом, он немного успокоился. Монстру, кажется, тоже стало полегче.

— Извини, — осторожно улыбнулся Нокс своему спонтанному спутнику. Мало того что бедолаге приходилось топать в гору, так ещё и какой-то хрен со своим монстром увязался. А если вдруг Пратт узнает... Ладно, он разберётся на месте, всё будет хорошо, точно будет хорошо! — Не хочу, чтобы он скончался от болевого шока. Нужно сохранять контакт.

Малый, надо сказать, был примерно настолько же проворным, насколько и странным. Ну вот прямо странным! Кто в здравом уме будет звать Нокса «боссом», даже если и в шутку? И что за чудной вопрос? Всякий дурак знал, что происходило в это время в Предместье; да легче было сказать, чего там не происходило... Борьба Стражи со Зверем и его питомцами не спешила подходить к концу, это было проблемой для всех. Вот только капитан так совершенно не считал, и...

Ну да. Разумеется. Конечно, он не догадался подробно объяснить новобранцу о происходящем.

— Очень похоже на капитана, — фыркнул Нокс, стараясь не отставать от улыбчивого коллеги. — Послать в самое пекло без всяких объяснений. Не переживай: у нас тут, конечно, жарко, но скоро подоспеет ещё пара отрядов покрупнее. Я-то думал, что ты как раз с ними пришёл...

Но, видно, сегодня их надеждам тоже не суждено было оправдаться. Чёртов Морт медлил, и Ноксу это совершенно не нравилось. Остальные, впрочем, не спешили проявлять недовольство вслух: боялись. Ещё бы. Морта боялись всё.

— Думаю, Пратт расскажет тебе всё внутри, раз до сих пор этого не сделал. Даст указания, и всё такое... Последнее время у нас тут тихо было, если не считать... — Да уж, попробуй поназывать вещи своими именами в такой обстановке. — Ну, того, что ты видел внизу.

Защитные барьеры расступились перед мощными спинами Коуплендов. Вслед за ними обратно на базу ввалились и Нокс с новичком. Где-то рядом уже раздавал распоряжения Пратт, но сейчас это не имело значения. Если добраться до второго этажа незамеченным, можно будет поговорить с Лилу и спрятать монстра у неё — очень просто, нужно только не выдать себя.

Благодарно кивнув лохматому помощнику, он забрал монстра из его рук и поправил сбившийся с холки плащ.

— Нокс. — Прямо за спиной. Ну конечно. Кто бы, чёрт возьми, сомневался... — Объяснись.

Что бы он ни сказал сейчас, Пратт закатит глаза и прикажет кому-нибудь прикончить этого бедолагу.

— Он умирал, — как можно спокойнее заметил Теодор, по-прежнему не отрывая ладоней от ран. — И всё ещё умирает. Я собираюсь доставить его на второй этаж, чтобы заняться положенным мне делом вместе с госпожой Лилу.

— Положенное тебе дело не касается наших противников, — медленно, отчётливо, будто отвечая младенцу, проговорил этот вечно недовольный выскочка, складывая руки на груди. — Там, наверху, у тебя и так хватает работы.

Ну вот, чего и следовало ожидать! Как по нотам, чёрт возьми. Нокс поджал губы, перехватил слабо дышащее тело чуть удобнее, не собираясь отпускать, и побродил взглядом по лицам вокруг. Ну хоть кто-нибудь! Совсем немного поддержки — и Пратта наверняка удалось бы заткнуть. Лесли? Нет. Бо Шмыр? Тоже не смотрит. Коупленды вообще отвернулись, будто вовсе не слышали чужого спора. Остальные либо мгновенно отводили взгляд, либо отвечали каким-нибудь особенно хмурым и несогласным. Предатели.

Только в последний момент Теодор вдруг вспомнил о новичке — тот по-прежнему стоял где-то за спиной. Обернувшись, он мгновенно воспрял духом:

— Ты ведь всё видел, приятель, правда? — спешно выпалил Нокс, силясь хотя бы по лицу понять, что думает об этом новоявленный коллега. — Как тебя зовут? Ты только-только прибыл и можешь судить беспристрастно, я уверен! Любой уважающий себя капитан прислушивается к мнению даже самых младших членов отряда.

Пратт хрустнул челюстями (это вседа было слышно даже сквозь лязг доспехов и беспокойную болтовню бойцов), но промолчал, ожидая ответа. Нокс затаил дыхание. Чёрт возьми, ну неужели это действительно могло сработать...
[AVA]https://i.imgur.com/nKNmABb.png[/AVA] [NIC]Теодор Нокс[/NIC] [STA]слабоумие и медицинская степень[/STA]