Страдая от невыносимой боли в затылке, Полночь очень глубокомысленно напомнил себе: больше никаких предсказаний незнакомцам.  Совершенно никаких, будь неладны эти подозрительные личности в тёмных и узких переулках. Пора было бы уже запомнить, в конце концов, что в Предместье не водится тех безобидных, беспомощных старичков, коими себя пытается показать чуть ли не половина местных жителей. Помогая такому вот безобидному, легко можно было нарваться на неприятности и хорошо, если этими «неприятностями» окажется обыкновенный нож.

Знавал Полночь парочку дураков, которые кончили прямо в логове шайки бандитов. Свидетелей такие обычно не оставляют. Находились и те, кто не оставлял даже костей. Жизнь в Предместье никогда не была сытой: память об этом Полночь пронёс даже сквозь столетия.

Полночь упорно напомнил себе снова: никаких предсказаний. И всё, казалось бы, ничего, но предсказания он любил. Аркан иногда говорил, усмехаясь как-то особенно неприятно, что просьба предвидеть будущее, увлекала Полночь как конфетка - пятилетнего ребёнка. И, вроде, именно в тот момент, когда он склонился к какому-то старику с намерением прочитать его будущее, в его затылке взорвалась первая пороховая бочка.

Ещё одна, чуть погодя, вспыхнула болью где-то в животе. И, если уж совсем честно, сгибаясь пополам и прислоняясь лбом к грязной стене ветхого сарая, Полночь успел попрощаться с жизнью. Очень глупо попрощаться: где ещё увидишь заместителя Лиги, который умирает от заворота кишок где-то за богом забытой конюшне? Бывали, конечно, смерти и более нелепые, но такие уж вряд ли и быть первооткрывателем Полночи не нравилось от слова «совсем».

Но открыв глаза, Полночь обнаружил не Чертоги, а арену, залитую солнцем и пытаясь отделаться от ломоты в костях, даже сумел поставить себя на ноги. На удивление, конечности его остались целы, как и всё остальное, не считая ушибленного затылка и пары заноз во лбу - всё-таки жаркие объятия с сараем оставили в жизни какой-то сомнительный след.

Барабаны на трибунах заревели, завопили голоса. В этой какофонии звуков, Полночь смог разобрать вполне отчётливое: «убей» и повернул голову, рассматривая своего - видимо? - противника. Причёска торчком, будто сушил он волосы при помощи по меньшей мере двух драконов, телосложение как у атлета. Полночь нерешительно задумался, что вломить ему могут знатно и вполне резонно рассудил, что лучше бы ударить первым. Может вообще получится вывести противника из строя с первого же выстрела - и тогда, может, отпустят домой.

Лук материализовался в руках Полночи бесшумно и от него потянулась чёрная дымка - она легла на запястья едва различимыми человеческому глазу завихрениями, а существа на трибунах восторженно завопили. Представление началось.

Полночь действовал быстрее, чем думал. Он напрягся, натягивая тетиву так, что пальцы, согнутые в костяшках, задели краешек уха. Он задержал дыхание, зная, что стрела, которой не было ещё пару секунд назад, легла на тетиву и почернела, становясь видимой.

Полночь выстрелил, а следом позволил себе вдохнуть.

Стрела, полупрозрачная, дымящаяся на ярком полуденном солнце, пролетела не больше метра и испарилась, словно её и не было. Испарилась и всё тут, вызвав совершенно неожиданный эффект: гул на  трибунах, становящийся громче с каждой секундой, утих так резко, что у Полночи зазвенело в ушах. И противник, кажется, изумился даже больше. Да что там говорить! Сам Полночь тоже был изрядно удивлён.

— Неприятно, но ожидаемо. - с поразительным смирением отчеканил Полночь в абсолютной тишине, а на его невыразительном лице не дрогнул ни один мускул. Он тяжело вздохнул - так, будто каждый день имел проблемы со стрелами. Посмотрел своими большими белыми глазами - как извиняясь и снова натянул тетиву мощного чёрного лука.

На этот раз стрела, кажется, испарилась на несколько сантиметров раньше прежнего.

— Умпф. - обречённо ухнул Полночь и вскинул руки. Лук из его ладоней тоже испарился, напоследок разветвившись по арене дымкой. Это происшествие явно требовало минуты молчания: Полночь, обращая на своего противника внимания не больше, чем на назойливую муху, повернулся к нему боком, поднимая голову и растирая переносицу пальцами.

Минуты полторы он стоял, переваривая эту неудачу, наверняка самую обидную в истории, а потом, неожиданно...

— Нет, ну почему не бывает ночных боёв? - наконец не выдержал Полночь, поворачиваясь к противнику и посмотрел на него так, будто зрители одним своим выбором места и времени боя нанесли ему личное оскорбление. - При свете луны, например. Почему всем так упорно хочется выкатывать гладиаторов днём, куда-нибудь на песок, чтобы они жарились под этим чёртовым солнцем?

Полночь взмахнул руками, будто вот-вот собирался улететь и громко, очень недовольно фыркнув, грозно оглядел трибуны. 
— Ладно, тогда придётся как-то по-другому. - удручённо заявил он и замявшись на секунду, затараторил: — Рыла свинья белорыла, тупорыла; полдвора рылом изрыла, вырыла, подрыла.

Отношения как-то не клеились.

Когда противник с причёской, очень напоминающей гнездо скалистого падальщика вкрадчиво поинтересовался, стоит ли ему подойти поближе, Полночь яростно закивал, радуясь тому, что ему удалось избежать лишнего кровопролития. И что - о неужели - его затею с поединком на скороговорках хоть кто-то оценил. Голос Полночь не подал, потому что перебивать, вообще-то, не очень вежливо, хотя сильнее всего он побоялся упустить из головы скороговорку времён своей юности. Казалось бы, картина дня в одночасье стала не такой мрачной: Полночь заметно воодушевился, совсем перестав обращать внимание на чужие передвижения.

На крики, в общем-то, тоже. А зря.

Когда он повернул голову к противнику, готовый изрыгнуть очередную гениальную скороговорку, то воочию узрел приближающийся к лицу кулак. Приближающийся стремительно и неотвратимо.

Будучи монстром - как ни странно - довольно разумным, Полночь здраво оценил перспективы и рассудил: раз уж увернуться уже не получится, то нужно встретить удар гордо, как мужчина. И всё равно что колени трясутся как бешеные. И дело совсем не в том, что окаменевшие по неизвестным причинам ноги попросту отказались ходить. Дело в гордости, конечно же.

И, справедливости ради, у Полночи почти получилось себя в этом убедить.

Когда кулак оказался в опасной близости, Полночь закрыл глаза. И могучее воображение нарисовало утренние красоты Предместья и чёрную точку, стремительно пересекающую воздушное пространство над городом. Возможно, даже орущую чёрную точку - Полночи не так часто приходилось летать, чтобы разбираться в правилах проведения незапланированных полётов. Ещё ему почему-то подумалось, что перья пролетающих мимо птиц должны начисто забить весь рот.

Но удара не последовало.

Магия, высвобожденная противником, мягко проскользнула над плечом Полночи, всколыхнув кончики его коротких волос и пересекла арену, врезавшись в ближайшую стену. Полночь, почувствовавший что опасность миновала, мгновенно распахнул глаза и повернув голову почти что на все сто восемьдесят градусов, смог различить облако пыли, вздымающееся над здоровенной вмятиной. Великолепное зрелище. Если, конечно, не вспоминать, кому всё-таки предназначался этот удар.

Полночь хорошо подумал, копаясь в себе в поисках своих непревзойдённых способностей к анализу. Он был уверен, что силы удара вполне хватило бы, чтобы немного взболтать его внутренний мир в самом буквальном смысле. Совершенно некстати вспомнились и бары из реальности. И, вообще-то, тамошние работники знали, о чём говорили: «взбалтывать, но не смешивать».

Не бить тоже, кстати, было бы неплохо.

— Тебе мама не говорила, что нападать без предупреждения очень некрасиво? — поинтересовался Полночь, напрочь забывая, что сам он мало того, что сделал ровным счётом то же самое, так ещё и напал первым. Он всплеснул руками, наклоняясь к противнику и протянув к нему чернильного цвета ладони, схватил за ворот. И встряхнул, намереваясь вытрясти душу. — Я же чуть не закончился! А если инфаркт? Нельзя же так пугать, в конце-то концов!

Встряхивая гнездоголового во второй раз, Полночь решил, что гладиаторам точно нужна настольная книга. Что-то вроде:
«Сражения для чайников»;
«Основные правила гладиаторского поединка: на что стоит обратить внимание, если вас загнали в угол»;
Или, на худой случай, «10 запрещённых приёмов и как их распознать».

И вот этот удар, раскрошивший стену - Полночь готов был поклясться чем угодно - точно был запрещённым.