Похмельем её было не удивить. Пробуждение в очередной раз оборачивалось для Лидии пыткой: голова привычно трещала, приглушённый свет привычно бил в больные глаза адским пламенем, и тело всё так же потяжелело тонн на двадцать. Каждый палец стал весить с приличную такую гирю, и необходимость донести ладонь до глаз, не уронив по дороге на лицо, отбивала напрочь всё желание двигаться.

Если она дома, то можно попробовать позвать Нокса. Он опять выест ей все мозги, но воды принесет, это будет достаточной компенсацией за все сопутствующие нравоучения. Впрочем, языком тоже надо шевелить, а он распух и высох, будто прилипнув к нёбу и к губам одновременно. Лидия даже попробовала разок, сдавшись сразу после первого усилия. Молча лежать, медитируя, было куда легче, а звук чужого дыхания задавал отличный ритм: вдох, выдох, мозги как будто ссохлись и болтаются по черепу при каждом движении, вдох, выдох...

Что-то тут всё равно было не так.

Сонно плавающие в голове мысли мешали понять, что именно. Этот густой бульон в черепушке вообще мешал на чём-либо сосредоточиться, а тут ещё и что-то впивается болезненно в бок, отвлекая на себя всё внимание. Как бы перевернуться так, потратив меньше усилий, чтобы поменьше задевать крохотным болтающимся мозгом огромные костяные стенки?.. Ох, девочка, тебя же уже пару лет так под утро не пробирало, с тех самых пор, как Астер забрал кота и свалил в неизвестном направлении, но это было предсказуемо, после такого уважающая себя женщина просто обязана нажраться в дрова; а сейчас-то?! Что сейчас-то?..

Осознание пришло внезапно, выступило холодным потом по спине, адреналином выплеснулось в кровь. Сердце провалилось на секунду куда-то и затарахтело, своим грохотом перекрывая даже мерный ритм чужих вдохов. Не было, блядь, никакой вчерашней попойки, не было понижения градуса и танцев с барменом вокруг пивной бочки. Были четверо убитых ребят, нервная просьба О'Брайан, и потом вдруг – чужие руки у горла, плетущие что-то магическое, болезненное...

Лидия подскочила на ноги, забыв чудом и про головную боль и про многотонные неподъёмные мышцы.

Не приснилось.

Откуда-то вдруг взялось необычайное хладнокровие. Шаг в сторону второго тела, безуспешная попытка углядеть вздрагивающую на шее жилку в этом освещении; нервно сглотнуть и успокоенно выдохнуть: Кера дышала, пусть и не двигалась толком, пусть выглядела на грязном полу совершенно неживой, но дышала, а значит...

Лидия сжала чужое плечо, и встряхнула настойчиво, инстинктивно приготовившись уворачиваться от удара. Вряд ли крохотная О'Брайан сумеет сильно втащить спросонья, но проверять сейчас тоже не очень-то и хотелось.

– Мы в дерьме, – с первого раза вышло плохо. Вместо слов вышел сиплый срывающийся шёпот, Лидия откашлялась и попробовала снова. – Кера? Мы в таком дерьме...

Ну, хоть в этом повезло: Кера в абсолютном порядке. Хамит, ругается и обвиняет. Жить будет, проживёт ещё сотню, если раньше никто не заедет ей кирпичом по голове со злости.

Лидия отступила на шаг, шаря взглядом по стенам. Привычка огрызаться срабатывала практически инстинктивно, для этого вовсе не требовалось подключать голову:
– Я почему-то не удивлена, что убивают именно учёных, знаешь, добрая половина города мечтает вас прирезать. Я удивлена, скорее, что ты пятая, а не первая в этом списке... Давай дружно схлопнем варежки и не будем превращать и без того говёную ситуацию в женские драки в грязи... – всё машинально, беззлобно, иначе сейчас не получалось. На Керу, собственно, злости тоже не было, слова вылетали по инерции и только, в то время как взгляд судорожно ощупывал стены, потолок, тёмные углы, короткую фигурку О'Брайан, недовольную отсутствием сумки, и даже – на всякий случай – саму себя.

Ну, хоть в собственном теле ничего не изменилось. Стабильность, ох и приятная всё-таки штука, а.

– У меня тоже ничего, – из сапога исчез нож, из карманов – фляга, ключи и россыпь мелочи, с шеи ушла цепочка, и вот это, признаться, было обиднее всего. Лучше бы Астер подарки свои забирал с таким усердием, как кота; а теперь ни кота, ни подарков. И да, это определённо было не то, о чём стоило думать в сложившейся ситуации. – Есть головная боль и синяк под рёбрами.

«Хотели бы убить – убили бы сразу», – старая нудная истина, в общем-то, никогда не звучала так обнадёживающе.

– Все, кого находили раньше, успели покалечиться прежде, чем им были нанесены травмы, несовместимые с жизнью, – рабочий сухой слог как всегда помогал отстраниться. От «истекли кровью на лавке перед Гильдией» желудок незамедлительно крутило. А травмы несовместимые с жизнью – так, обычный безликий термин. – Как минимум, время у нас есть.

Вот только тратить его не на что. Комната была девственно-чиста, из посторонних предметов можно было видеть только пыль и рыжую макушку Керы. Ни следов. Ни окон. Ни, кстати, даже дверей. Маловероятно, что именно тут можно было так покалечиться... Не об стены же учёные бились, прежде чем обнаружиться мёртвыми?!

«Пострадавшие. Получили прижизненные травмы. Не в этом помещении.» – себя приходилось поправлять раз за разом. В противном случае можно было осознать вдруг, что они с Керой – следующие, а подобным мыслям Лидия поддаваться не собиралась. – «Будь, мать твою, Стражем, а не нервной девочкой!»

Ох. Окей. Следует просто задавать миру правильные вопросы. И «Какого, блядь, хера?!» – однозначно неправильный вопрос.

«Что делать?!» – тоже мимо. Давай ещё разок.

«Как мы сюда попали?» – а вот с этого вполне можно бы и начать, уже лучше...

«На чём в пустой комнате ты отлежала грёбанный синяк?» – бинго.

Лидия метнулась к тому углу, в котором ранее очнулась, и зашарила по земле ладонями, ощупывая пыль.

– Может, вру, но тут что-то есть.

Против настойчивого внимания к себе любимой Лидия не имела ровным счётом ничего, но на подобные нарушения личного пространства (а уж особенно со стороны О'Брайан!) это правило точно не распространялось. Впрочем, спорить сейчас тоже было глупо: Кере удавалось выглядеть достаточно уверенной в своих действиях, а ситуация явно обязывала друг другу довериться. Так что пришлось сдержать желание рефлекторно зарядить обнаглевшей учёной в челюсть и смиренно позволить себя ощупывать. Сдерживаясь при этом от шуток. На всякий случай, мало ли.

От того, что поиски О'Брайан принесли свои плоды, почему-то проще не стало. Легко было понять, к чему всё это ведёт: каждый из обнаруженных трупов Лидии довелось осматривать лично. Любопытство, мать его, личная заинтересованность и свободный доступ в помещения морга: секундное осознание, и руки рефлекторно легли на шею, нащупывая безрезультатно что-то несуществующее. Следующая минута вдруг куда-то исчезла.

Перспектива здесь умереть – ДЕЙСТВИТЕЛЬНО умереть, бесполезно умереть, не сделав ничего стоящего перед смертью – стала на секунду куда более реальной и осязаемой. И, чтобы переварить и принять эту мысль, нужно было время.

Ну, в конце концов, минута и правда не такой плохой срок для прохождения мысленно всех стадий принятия смерти?

– Кера, у тебя ничего, – стоило перепроверить, убедиться ещё раз, но в своих запоздалых словах Лидия была уверена. И это делало ситуацию ещё сложнее. – Нет там ни черты, ни линии, ни разреза – пусто...

Ситуация выходила, блядь, совершенно невнятной.

У Стражей тоже пропадали люди. Приказом сверху это не сильно афишировалось даже в пределах гильдии, но факт оставался фактом: люди продолжали пропадать. По одному. Изящно и бесследно. И ни одного тела пока что не нашли.

Зато регулярно находили учёных, четверых, практически подряд. Лидия коснулась шеи снова, бездумно, словно рассчитывая стереть «красную черту». Если допустить, что Кере на нервах не примерещилось, то... Ну почему она-то?!

Обида была совершенно детской, но картинка и вправду не складывалась: если одной из них предстояло сгнить в подвале заживо, а второй – встречать рассвет с распоротым горлом, то ведь всё это должно было быть сыграно ровно наоборот. О'Брайан размечают под нарезку, её запирают в каменном гробу!

– Всё через жопу, – поделилась Лидия мыслью, присаживаясь обратно в подозрительный угол. – У нас тоже трое пропавших. Только тел не обнаружено. Следов борьбы всё так же нет, улик нет, ни-че-го, словно в воздухе растворились, от пропажи ваших ребят ничего отличается. Всё так чисто сделано, что была мысль, будто замешан кто-то из своих. Может, Страж. Может, Учёный. Вероятнее, конечно, Страж. Когда появилось подозрение, ход дела закрыли от посторонних, я не знаю, всплывали ли конкретные имена. Я видела только тела. Там всё как под копирку: смерть от кровопотери, из-за... – чиркнув ногтем по шее, Лидия даже усмехнулась тому, насколько цинично вышло. – Но до этого у всех получены другие травмы. Несмертельные. Различного характера. Там переломы, повреждения внутренних органов, ссадин до жопы – даже сказать нельзя, что именно произошло-то. У нас с тобой есть время. Я пока не вижу в этой комнате ничего, что вызвало бы подобные повреждения, а значит, немного времени есть.

Очередное вгрызание в землю рукой не принесло ничего хорошего. Зависело, конечно, от точки зрения, но для Лидии стакан определённо был наполовину пуст, ноготь отбит, а палец ободран о что-то металлическое и определенно не поддающееся копанию. Радость от находки в таких условиях испытывать было крайне проблематично. Даже если находка и позволяла сменить обстановку и закопаться ещё глубже в подозрительные подвалы.

– Бинго, блядь. Вот там, ниже, мы перед смертью и покалечимся!

Осознание приходило долго. В первую секунду Лидия даже не нашлась, что сказать, наблюдая молча, как Кера устраивает себе спальное место: лёгкая степень охуевания не позволила сразу встретить это язвительным комментарием и дала лишние секунды для сопоставления фактов.

Сновидец же, мать её. Точно.

В следующую секунду пришло понимание и собственной специализации тоже. Честное слово, даже в одиннадцать лет в костре Горна до неё доходило быстрее: Лидия дёрнулась было на ноги, просчитывая уже траекторию подлёта к потолочному люку. Если хорошо постараться, то можно разогнаться и превратиться в воздухе в человека. Может, импульса будет достаточно, чтобы подтолкнуть доски...

Было даже странно, пожалуй, когда ничего не произошло. Лидия уставилась на свои руки: сегодня, видимо, ей было уготовлено соображать до невозможности медленно, но шевелящиеся пальцы со всеми их фалангами, ногтями и заусенцами ещё никогда не вызывали такого восторженного непонимания. Звероформой тут и не пахло. Превращения не случилось. 

– Блядь, – было практически похоже на всхлип. Изрядный кусочек себя только что оказался заперт где-то там, куда контролируемой части сознания не было дороги. На секунду Лидия почувствовала себя неполной. А затем принялась копать с двойным усердием.

Если проблема в метке, то у О'Брайан ещё может что-нибудь получиться. У той нет на горле ничего лишнего, может, через сны Кера и правда найдёт помощь, или как эти сновидцы там работают – Лидия, признаться, не имела об этом представления. Если проблема в комнате, то... ну, всё равно может сработать – сон всё-таки не так легко подконтролен как смена холдовского обличья; холдов-то даже магическая клетка при необходимости сможет сдержать, а это уже показатель.

В любом случае, всё, что может сейчас Лидия – работать ручками. И, к сожалению, думать.

Мысль, что в рядах гильдии завелась крыса, была уже тысячу раз обдумана и обмусолена по курилкам и тавернам. Расследование Шейли не приносило пока каких-то известных плодов, но ведь никто и не ждал ни массовых арестов, ни тотального укрывательства. За половину своих ребят мог ручаться Тень. С оставшейся половиной пересекаться, к счастью, не доводилось. Все меры предосторожности казались там, снаружи, пусть необходимой, но всё-таки перестраховкой, без которой ничего бы толком не изменилось. Разве что бредовых сплетен, пожалуй, стало меньше.

За учёных же, увы, могла поручиться только О'Брайан. Та самая, которая нашла по меньшей мере двоих из четырёх погибших. Которая умудрилась на первой же вылазке притащить её в западню. Которая сейчас безмятежно дремала в камере, не дрожа от перспективы обрести лишнюю дырку в теле.

Лидия не была склонна к чрезмерной мнительной паранойе, но ситуация нравилась ей всё меньше.

Люк постепенно приобретал свои очертания: пальцы стирались о шершавые доски, ногти обламывались о металл, – однако кучка земли в сторонке росла, а дверь в полу можно было назвать таковой с уверенностью. Судя по запаху, там кто-то умер изрядное время назад, и потому открывать люк Лидия не рвалась. Желудок клятвенно обещал не выдержать этого амбрэ и начать исторгать желчь, а заблевать спящую главу гильдии учёных – удовольствие сомнительное, хоть и тянущее на пьяную историю.

Отредактировано Лидия (2018-02-25 05:09:01)

Количества скепсиса на её лице в перевесе на деньги, вероятно, хватило бы для пары лет обеспечения всего Валдена ежедневными препаратами – теми самыми, под которыми очевидно находилось это невменяемое тело.

Но Лидия упорно сохраняла спокойствие. Сверху хлопнул люк, новая попытка превратиться в сыча провалилась, но Лидия была спокойна. Наебнувшееся тело принялось ругаться в пространство, но Лидия была спокойна. Тело даже успело стянуть повязку, оценить ситуацию и пнуть Керу, но спокойствия Лидии было не занимать.

Собственно, Лидия была совершенно спокойна, когда её добротный кожаный ботинок впечатался в небритую челюсть ебучего нарика, заставляя того отлететь к соседней стенке. И два следующих удара: в живот и по яйцам – Лидия нанесла тоже будучи спокойной как удав.

Вот по лицу она, стоит признаться, била уже слегка трясущимися руками, параллельно вспоминая, где с этой тушей они могли пересекаться раньше. У Учёных что ли?.. Этот, как его, невнятный хрен, с которым тусит О'Брайан...

Пару секунд понадобилось, чтобы проверить: повязка, бывшая чуть раньше на глазах этого идиота, не могла сообщить ничего полезного о их местонахождении, и Лидия без зазрения совести натянула её обратно на стонущую тушу, на этот раз завязав кляпом.

Люк в полу открывался туго, но – она успела оценить – петли не успели проржаветь. Даже не проверяя, что там, внизу, Лидия свесила голову и плечи обдолбанного уёбка в открывшееся пространство и бережно опустила дверце люка обратно. А затем отступила на шаг и оглядела получившуюся инсталляцию. Инсталляция пыталась шевелиться, а значит, была относительно жива, а вот на душе изрядно полегчало.

Наступало время будить Керу. Прилёт упоротой туши её преданного еблана, вероятно, мог относиться к категории «Что-то происходит», а значит за сохранность собственных рук можно было не волноваться.

– Утречка, алё, – беспардонно помотав женщину из стороны в сторону, Лидия даже добавила успокоительную пощёчину для благого дела. – Фарш-мажор, обстоятельства несовместимые с адекватностью, подъем.

– Привет, обдолбыш, – когда упоротая скотина поднялась на ноги и принялась отвечать взаимностью, Лидия была слишком увлечена вопросом пробуждения О'Брайан, чтобы вовремя среагировать. Так что сейчас, нежно придерживая желудок, она была вполне готова признать техническую ничью в этом обмене любезностями. В конце концов, это невменяемое животное могло рассказать много интересного, если бы подучилось связывать слова в предложения. Ну да ничего. Адекватность – дело наживное. Лидия потрогала языком пострадавшую губу и смазала кровь. – Давай я тебя развяжу, но больше друг друга бить не будем? А то твоя начальница расстроится, когда очнётся. Скажет тебе «Как же так, ты надавал по морде этой прекрасной леди, и всё это без меня!». Кера будет очень недовольной, если ты меня изобьёшь, а ей не достанется. Мы же не хотим злить маленькую начальницу? Я вот Лидия, но ты и сам знаешь. А тебя как зовут, чудо угашенное?

Как с пятилетним ребёнком, право слово. С очень обдолбанным пятилетним ребёнком, который знал много новых интересных вещей на тему «Какого хуя тут происходит?». Раз уж Кера решила отключиться надолго («Отличный способ сбежать от реальности, на твёрдую пятёрочку, всецело одобряю, чтоб тебя черти драли!»), то выбирать не приходилось. Либо обдобанный учёный, который мог, между прочим, ВИДЕТЬ нападавшего, либо гордое одиночество и информационный голод.

– Ещё не перерезана, но это не надолго, не бойся, – собственная шея беспокоила не сильно, за это неадеквашеньке стоило бы быть даже благодарной. Сейчас куда больше волновала саднящая скула, кровоточащая губа и пара новых синяков, а рисунок на горле остался где-то в далёком адекватном прошлом. – Скоро Лидия тут сдохнет, а вы останетесь развлекаться с Керой. Вам будет очень весело: ты не в себе, она не в себе... Восхитительно же! Пока тётя Лидия ещё жива, расскажешь ей пару интересных штук? Какой такой пидрила тебя бил? За каким углом? Чем ты так обдолбался?..

С момента пришествия этой неадекватной туши, вся эта ситуация заиграла совершенно новыми красками. Сперва люк в некий «подвал», в котором угашенный товарищ успел распознать лестницу и запах мертвецов. Затем новые подробности о похищении, которые пока что совершенно не вязались с тем, что видела она сама – значит, этого обдолбыша похищать заранее никто не планировал, он мог нарваться сам, но на кого?

Теперь вот блядский звякающий пакет как свидетельство того, что за ними по-прежнему наблюдают.

Лидия даже не пыталась удивляться происходящему. Как, собственно, и прикасаться к намеренно скинутым в их камеру вещам. Вперед пускают тех, кого не жалко, а любимую себя было жалко ещё как. В отличие от.

– Уважаемый, смотри какая интересная поебень упала, не хочешь ознакомиться? Вдруг там ещё порция той дури, которой ты успел вмазаться до нашей встречи?

Это было бы нежелательно, если честно. Раз их до сих пор не прикончили (и эта мысль уже начинала надоедать), значит, они нужны. Во всяком случае, укурыша точно могли бросить с перерезанной глоткой ровно в той подворотне, в которой он и попался. Но вместо этого его притащили сюда, живым, скинули вниз, живым, и вот теперь кидаются в него всякими металлическими предметами.

– ЭЙ, БЛЯ, РЕБЯТ, У НАС ТУТ ЖЕНЩИНА ПОМЕРЛА, АЛЁ! – спонтанность идеи только добавила ситуации абсурда. – Мёртвая, совсем, насмерть! – Лидия попинала тело Керы в знак доказательства и, подняв голову, развела руками. – Заберите тело, а?! Чего нам тут, с трупом до конца жизни сидеть?

О, у обдолбыша было имя. Карл, значит. Хорошо. Теперь хотя бы было ясно, кого проклинать, если вдруг захочется податься в религию и просить у богов небесной кары. Господи! Смерти прошу у тебя! Не откажи мне, Господи, не для себя ведь прошу!

– Карл, заинька, можешь звать меня хоть Цветочком, хоть Судебным Делопроизводством, но если ты будешь меня трогать, я тебе нос расквашу! Это на нашем, стражеском, означает «Отъебись, пожалуйста», но мы же не хотим пока на стражеский переходить? –Потратив минуту на то, чтобы размотать верёвку, Лидия предостерегающе отступила на шаг. – Всё, нет веревки, можешь, наконец, от меня отъебаться.

Никто не сомневался, что этот упорыш испортит всю затею. Был же относительно неплохой шанс, но... Ладно. Поздно жалеть. Общение с истеричкой-О'Брайан начинало ей даже нравиться. А за возможность полюбоваться на мрачную рожу Тени сейчас можно было и душу продать!

– Так, стой-стой-стой. Солнышко моё невменяемое, ты чо там от меня в карман ныкаешь? – звучало почти ласково. Общаться с душевнобольными ей ещё не доводилось, но получалось, кажется, не очень плохо. – Дай-ка тёте Лидии посмотреть? Понимаешь, грибочек мой галюциногенный... твоя любимая начальница тут скоро помрёт. И я помру. И знаешь, кто ещё? Ты тоже помрёшь. И Стража тут совершенно не при чём, видишь, мне тоже пизда, а я, между прочим, для Стражи своя. Так что давай сейчас ты отдашь мне ключики и бумажку, а потом мы подумаем, что делать дальше, окей?

Звучало как слишком сложная конструкция для этого невменяемого идиота. Лидия вдохнула, сжав кулаки, и снова растянула губы в натужной улыбке. Не надо больше бить Карла. Он настолько ебанутый, что даже похитителей заставил действовать не по плану. Вряд ли они планировали скидывать этого идиота вот так, запоздало, даже не вырубив толком. Раз смог вывести их из себя один раз, сможет и повторить. Главное, самой не терять бдительности. Новый вдох, медленный выдох, и Лидия повторила на всякий случай покороче:
– Если мы отсюда не вылезем, мы все умрём прямо как Салки. А если ты не хочешь умирать как Салки, то придётся делиться с тётей-Лидией-Цветочком-Как-Тебе-Угодно всем барахлом, которое ты тут находишь. Дай посмотреть, а?

В любом случае, в руках у обдолбанного были ключи. А замочной скважины нигде вокруг пока не наблюдалось. Маловероятно, что в сопровождающей записке было сказано «Сделайте нам, пожалуйста, дубликаты и мы вас отпустим!», скорее, это извращённое приглашение на мучительную смерть.

Грешно такое не принять.

В этот раз люк поддался сложнее. Видимо, не хватало адреналина в крови: ситуация была настолько ебанутой, что нервничать в ней уже тупо не получалось. Безысходное спокойствие, билеты в первый ряд на пиздецовый перформанс.

– Бранд арварм, сукины дети, – надо же, ступеньки там и правда были. Спустившись по пояс, Лидия покосилась на тело Керы и печально вздохнула. – Карл, невменяемость души моей, помоги хрупкой девушке поднять эту маааааааленькую рыжую проблему. Либо мы можем бросить её тут и тогда ты смело рассчитывай на повышение, потому что Кера здесь сдохнет как пить дать.

Воняло снизу знатно. Сдерживать рвотные позывы было сложно и, спрыгнув с нижней ступеньки, она быстро поняла, почему.

– Блядь, – содержимое желудка нашло своё новое пристанище в углу, Лидия вытерла рот тыльной стороной ладони и снова оглядела комнату. Даже в тусклом магическом свете было несложно разглядеть два изрядно разложившихся трупа. – Блядь!

Это не... точно не может быть...

– Сука.

Это определённо была пропавшая Эспеланн.

Смотреть на второе тело даже не хотелось.

– Ёб вашу мать.

Если где-то существовали медали за терпение и хладнокровие, то Лидия по собственным прикидкам удостоилась сейчас как минимум двух таких. А может быть, и трёх.  Да что там, целого десятка. За общение с Карлом, пожалуй, эти блядские медали стоило вручать целыми ящиками: по здоровенной телеге медалей за каждый час, проведенный рядом с ним без попыток втоптать его рожу в пол.

Вдох, девочка. Выдох. Вдох. Выдох... Отвратительная была идея. Лучшее, блядь, время для дыхательных практик.

Желудок снова свело спазмом, как только вонь разложения ввинтилась в ноздри с новым вдохом. Кажется, что-то недопереваренное там ещё что-то оставалось, удивительно даже. Ещё пару таких приступов и блевать она будет точно желчью.

Ладно. Дышать поменьше, успокоиться и действовать как единственный представитель закона в этом уголочке безумия. Карл хочет ковыряться в телах ключами? Флаг ему в руки, боже мой. Лидия запустила в сторону Карла ключами, повертев их в руках и удостоверившись, что никаких магических умений выбираться из запертого помещения они владельцу не приносят. Хотелось верить, что связка смачно впечаталась в чужой лоб, но, судя по звуку, Карл, вроде, не собирался падать в обморок от удара тяжёлым тупым предметом.

Сейчас больший интерес вызывали не ключи, а сопровождающая их записка. Если уж похититель решил пойти на контакт, да ещё и ключами сопроводил, ну, вероятно, повод у него должен быть серьёзный. Или там какое-нибудь глумление?..

Не прочтёшь – не узнаешь. Бумага зашуршала в непослушных пальцах.

«Мисс Оливиоли. Сейчас вы, вероятно, испуганы, но не бойтесь, ключи от вашего спасения в ваших руках...» – ох шутник ёбанный! Лидия покосилась в сторону Карла, который всё ещё не собирался отключаться от удара связкой по голове, и раздражённо вздохнула. Что там, нахер? Бла-бла-бла, западня, бла-бла-бла, ради Валдена, бла-бла-бла, умереть...

Если честно, Карл портил собой даже предчувствие скорой смерти. В компании этого укурыша конец собственного существования не пугал вообще. Скорее, приобретал лёгкий оттенок абсурда и психоделики. Ну смерть. Ну, перерезанное горло. Ну и чего вообще?

– Карлуша, рыбка моя ебанутая, каковы результаты этой твоей варварской аутопсии? – если безумие было заразным, то, кажется, диагноз ясен. – Наши неуважаемые друзья, которые нас тут и заперли, сообщают, что мы все умрём, представляешь, какое чудо?

Ага, а ещё сообщают, что...

Лидия пробежала глазами по строчкам, вчитываясь в слова. Да нет, это бред какой-то. Эта история шита настолько белыми нитками, что в руки её автора даже попадать стыдно!

– А ещё наши друзья подписываются именем твоей любимой начальницы, – она снова бы попинала бесчувственную тушку, но идти к ней ради этой мстительной наглядности смысла не было. – Это ж подстава, котик припизднутый. А Керу-то хотят подставить!

Либо она упускает очевиднейшее, либо план у преступника и вправду настолько идиотский. Понапохищать людей, а потом обвинить в этом главу, мать его, Гильдии Учёных!!! Но во всяком случае, это объяснило бы, почему на теле той никаких красных линий не обнаружено. Кто ж в здравом уме поверит, что главный зачинщик преступления и себя под шумок располосовал.