Скрестив ноги в позе лотоса, Ева гордо восседала на рабочем столе господина Брамса. Тот в свою очередь делился с ней своими насущными проблемами. Он говорил, говорил очень много и очень долго, иногда неловко жестикулируя и останавливаясь на полуслове. Ломанные фразы, тщательно подбираемые слова, глубокие выдохи, прерываемые постукиванием пальцев или небрежным одергиванием воротничка. Все, лишь бы его проблема не показалась совсем уж несерьезной. Ева молчала, в упор уставившись на него. Ей по сути было все равно на всю его чушь, на его причины и проблемы, но перебивать человека, который так старательно пытался отвести глаза, но не мог, она не собиралась, а наоборот, все ближе и ближе наклонялась вперед, расширяя глаза, словно болезненная на всю головушку. А Брамс был вроде как интеллигент и ему казалось, что он недостаточно красноречив и из рук вон плохо объясняет, иначе как понять молчание этой облезлой девки, что так нагло залезла на стол, и похоже, слезать оттуда не собирается. Как будто ее не приучили сидеть по-человечески. Тьфу, дурр-ра!
Но он вытерпит все, лишь бы насолить этому проклятому Йованну.
-Это очень важно для меня, все мои финансовые проблемы должны разрешиться и…
-Я сделаю это,-Брамс начинал заход на второй круг. Пришла пора прервать его пытку и обнадежить.
-Говорят, что ты берешь какую-то особую плату,- а вот любимая часть сделки. Сейчас он начнет предлагать ей свои дурацкие деньги или что-то еще, что имеет несомненный вес, но настолько бесполезно, насколько бесполезно пытаться отчистить столетний слой краски с лица Евы.
-Сейчас у меня очень трудно с деньгами, но есть украшения моей покойной жены и даже парочку артефактов, которые трудно достать.
-С таким мужем я бы тоже предпочла умереть,-Ева хмыкнула и почесала лоб, соскребая с него старую побелку. – Я возьму плату твоими чувствами.
-И это все?-казалось, Брамс в этот момент подумал, что названная монстром цена оказалось не серьезной.
Ева предпочитала не отвечать на такие небрежно брошенные слова. Она схватила руку мужчины, тот попытался ее вырвать, но тонкая струйка крови и внезапно пронзившая ладонь боль остановила его. Скрытые под слоем растрескавшегося грима щеки Евы зарделись румянцем. Губы дрогнули и расцвели беззаботной улыбкой, что появляется только у романтишных возвышенных особ в период ухлестываний за ними настойчивых кавалеров.
-Это – все,-Ева отпустила руку мужчины и размазав по своим щекам его кровь, непринужденно спрыгнула со стола. Шаг, второй, поворот и прыжок в зазеркальный мир, объятия которого были нежнее любых сентиментальных парней.

Итак.
План был прост и надежен, как швейцарские часы. Он включал в себя:
Пункт первый – вернуться домой и дождаться ночи.
Пункт второй – наведаться к Вейрене, что в это время обычно уходит на очередную встречу с очередным идиотом, и пошарится у нее в закромах. Все просто – умная Вейрена, кроме мужиков любит еще и создавать лекарства, поэтому у нее можно откопать мноооого всего интересного. Вот например, этот белый порошок, под названием Фур-Хур-ен…, не важно в общем-то, вот этот самый порошок, если его переборщить, вызывает страшную боль в животе из-за того, что там начинают порхать бабочки. А эта бесцветная жидкость при неверной концентрации – сильную аллергическую реакцию, синие пятна по всему телу с волдырями и зуд языка. Просто невероятный клад! Как хорошо, что Ева как-то раз взяла привычку подглядывать за аптекаршей. Сначала от нечего делать, а потом с явным интересом и дальнейшими экспериментами по всему городу.
Иииии, пункт третий! К исполнению которого прямо сейчас она и перешла. Каблучки узких туфлей цокнули по паркету и Ева, сложившись в три погибели, кое-как вытолкнула себя из границ зеркала. Будь тысячу раз проклят тот, кто покупает себе маленькие зеркала. Гори в Аду, жадный ублюдок! Проверив целостность пузырьков в карманах, девушка воровато огляделась по стонам коридора. Все вокруг, как и ожидалось, было тихо, без признаков задержавшихся рабочих и иной жизни.  Беззаботно распахнув первую попавшуюся дверь, Ева заглянула внутрь. Стерильная кухня, наполненная запахами из детства, когда цирк еще располагался на одном из берегов Шлатты и устраивал представления для всех желающих. Лавочники привозили свои сладости, один умелец надувал огромные мыльные пузыри, что лопались только через два дня, но даже в беззаботном детстве Еве нельзя было кушать пирожные (наверное именно поэтому она выросла такой сукой).
Пошарив по полочкам, Ева нашла банку с кондитерской посыпкой и не долго думая, вытряхнула туда белый порошок. Потрусив банку, она поставила ту на место, переходя к дальнейшим поискам. На этой кухне было все, кроме рецептов Йованна. Оставался только высокий стеллаж на противоположной стене. Там отыскалась небольшая книжеца с личными заказами клиентов. Из нее сразу же были вырваны последние страницы и засунуты в карман. И какая-то колба, в красной искрящейся воде которой плавало нечто и тут же заставляло задать кучу вопросов.
-И вот что это за хрень?-первый из них, произнесенный вслух. Остальные были из разряда – а что будет, если разбить колбу, перенести ее в свой дом, выпить (нужное подчеркнуть). Ева предпочитал, чтобы эти вопросы оставались без ответа.

Отредактировано Ева Аве (2018-03-05 02:22:57)

Та самая живая субстанция, потревоженная Евой, внезапно начала показывать свой агрессивный характер, шипеть, искрить и сиять алым заревом на всю кухню, как будто девушка недостаточно нежно потрогала ее домик за стеклянный бок. Возможно, они бы смогли с ней подружиться, но увы, не сейчас. Сегодня между ними сильные разногласия и светопредставление, похлеще чем у Комедиантов на выступлениях. Ева поставила колбу на стол и набросила на нее сверху первое попавшееся под руку полотенце. Красный свет, исходящий от нее, еле-еле пробивался сквозь плотную ткань, но колба все еще трепыхалась и подпрыгивала, отбивая по столешнице загадочный ритм.
После всех поисков Ева заберет эту штуковину с собой и разобьет в чье-нибудь квартире. Будет весело.
Ну а пока… Подставив стул, девушка чуть ли не полностью залезла в недра стеллажа, по-хозяйски копаясь в его содержимом, как у себя в шкафу (которого у нее нет). Банки с медом и вареньем, всевозможные разноцветные посыпки в коробочках, вкуснопахнущие ароматы в склянках. На секунду Еве показалось, что она сможет почувствовать их вкус. Совсем как в детстве, в котором материальный мир казался таким наполненным до краев.
-Липовый мед,-глаза, привыкшие к тьме зазеркалья с легкостью читали рукописные буквы. Крышка отлетела в сторону, и пальцы зачерпнули немного тянущейся янтарной массы. Липкая сладость оказалась безвкусной на языке, как будто она облизывала свою кожу. Ничего нового. Ева разжала пальцы, банка легко выскользнула из ее рук, упала и разбилась о пол. Тягучий мед медленно расползался в разные стороны, смешиваясь с осколками стекла, угрожающе торчащими острыми гранями вверх.
-Орешки? -На зубах как комья сухой земли. Черничное варенье? Очередная пустышка, липкая дрянь, окрашивающая язык, но не приносящая ни удовольствия, ни насыщения. «Бааамс» - и банка с вареньем летит на пол уже с замаха, разлетаясь вдребезги и заполняя размашистыми черными штрихами стены кухни и плитку, напоминающими следы от чьих-то когтей. Длинные полосы на светлой стене, насыщенно-темные подтеки, стремящиеся навстречу к медовым рекам. Смелая картина, которую дополнила россыпь марципан, сухих фруктов и яркие вкрапления кондитерской посыпки.  Надоедливые разноцветные шарики даже на руках, прилипшие к испачканным пальцам и от этого теперь остающиеся везде – на волосах, щеках, одежде.
Ничего, даже удаленно похожего на рецепты в шкафу не было. Возможно, пришла пора сменить место поиска, но увлеченная дегустацией кондитерских "вкусностей" и мародерством Ева не сразу заметила чьи-то приближающиеся шаги. Прятаться было некогда, оставалось лишь подготовиться. В руке монстра сверкнул своими острыми гранями зеркальный осколок.

Шаги приближающегося существа стали аккуратными и тихими, такими выжидающе-крадущимися, точно в темноте коридора Еву караулил большой кот, заметивший добычу. Но монстр видел его очертания, и это был далеко не кот. Брамс говорил, что хозяин магазинчика некий белобрысый Йованн, которого Ева совершенно не помнила на внешность, может потому что его лавочка была ей не интересна, а может потому что раньше не замечала. Но кроме него есть и другие работники. Поди теперь отгадай, кто же решил сегодня ночью проверить кондитерскую и обнаружил тут такой высокохудожественный погром. Экспрессия смешивающихся запахов и цветов, что в темноте ночи оставались лишь серыми пятнами. Но кроме этого... наверное, кондитеры находят приятными запахи ванили, карамели, шоколада. Клиенты считают их аппетитными. А вот Еве больше нравился лёгкий аромат гнева и злобы, что исходил от внезапного свидетеля. Вот бы они стали еще сильнее! Еще ярче! Настолько, чтобы смогли перебить приторную какофонию ванильно-медовых вкусов.
-Ага, конечно!- Ева звонко по-ребячески рассмеялась своим искусственным пустым смехом и смела на пол половину запасов с верхней полки. Что-то разбилось. Что-то разлетелось по всем углам, глухо ударяясь по полу. Что-то пролилось и растекалось по полке, вымазывая ту в липкую субстанцию. Ева поймала падающее яблоко, и, не долго думая, запульнула его в сторону прячущегося во мраке человека. Выходить она совершенно не собиралась, как и слушаться кого-то, кто не являлся главой Комедиантов. Только к нему монстр испытывал неподдельное доверие и привязанность. Возможно, потому что понимал – так правильно и только такому порядку она должна следовать. А возможно, действительно это чувствовала, в те редкие часы, когда находился рядом с ним, ведь когда-то давно он научил Еву не бояться своей силы и принять ее.
-Мне тут надо кое-что узнать…
Ловко перепрыгнув со стула на стол, Аве элегантно и легко прокрутилась на одной ноге, носком второй вычерчивая на столешнице ровный круг, ограничивающий зеркальную поверхность прямо под ней. Осколок стекла, зажатый в руке полетел в гору вымытых и сохнущих блюдец. Послышалась приятная уху музыка разбивающейся керамики. Следом за ним возник второй - полетевший вновь в сторону двери и застрявший в дверном косяке.
- И я сразу прекращу,-удивительно, как у такого существа был такой мелодичный голос.
-Обещаю.

Еве очень хотелось ответить на все вопросы Йованна, передразнивая его и смеясь, словно разумно смеяться в сложившейся ситуации. Ответить, несмотря на то, что она совсем не любила разговаривать. Живя среди бездушных отражений и нагромождения нематериальных предметов, сложно быть разговорчивым. В данную секунду болтать вообще было просто опасно, ведь агрессивная субстанция решила, что ей жизненно необходимо присоединиться к разгрому кухни лично. Ева в общем-то разделяла ее позицию и ничего не имела против ее присутствия, если бы хлопок от взорвавшееся колбы не стал бы слишком внезапным, а субстанция – такой жгучей. Ева взвизгнула так, словно кто-то провел ногтями по стеклу. Ненавистный мерзкий вампир! Ненавистные капли жгучей кислоты, огнем горевшие на коже. Чертова склянка! Чертова жидкость внутри нее! Возможно, содержимое и  было тайным кондитерским ингредиентом Йованна, но вело себя оно очень агрессивно.  Это вообще можно добавлять в еду? Как вообще с таким набором реагентов магазинчик стал популярен? У монстра был один путь к отступлению, и он находился под ее ногами. Там холод. Там покой.
Раз! И границы словно не существовало! Два… Ева полетела вниз, как осужденный, у которого из-под ног выбили ненадежную опору. Только если у казненного не было больше выхода, кроме как корчиться, задыхаясь от удушающей его веревки, то у Евы сразу же появлялась сотня вариантов. Тысяча выходов. Можно было подождать удобного момента, зализывая раны, можно было отыскать квартиру Йована и продолжить громить его личные апартаменты, можно было все, что хочешь. Главное выбрать без заминки. Главное – дать гневу и ярости затуманить мозг, дать боли проникнуть внутрь тебя, стать твоим зовом, стать твоей жаждой.
В зазеркалье тело вновь приняло свои привычные формы, спешно устремилось туда, откуда недавно монстр попал в магазинчик вампира. Три пары разномастных рук прильнули к поверхности зеркала.  Мерзкий вампир был где-то там, за тонкой гранью между миром пустых отражений и хрупкой реальностью. Монстр наклонился вперед, как пловец, готовившийся к старту, нырнул наружу, кувыркаясь и ощущая под ладонями твердый пол кондитерской.
У Евы никогда не было принципов, не было понятия о чести и о прочей мишуре, о которой принято говорить и которой принято гордиться, поэтому нападать из-за спины было для нее делом обычным. Ей было просто больно и просто хотелось причинить боль другому. Привычное движение. Ей даже задумываться не нужно, чтобы выпустить в кондитера град осколков, теперь уже не целясь исключительно в дверные косяки.
-Ничего не ищу!-монстр прохрипел. Ее душила собственная злоба. Что там просил этот олух? Рецепты? А может голову вампира на блюдечке? Ладонь в пережеванной кислотой перчатке легла на стену, зеркальная плоскость тут же растеклась по стене.